Прошло два года с тех пор, как Давид впервые ступил на скользкие плитки Измайловского вернисажа, очарованный миром «реплика часов». Его скромная коллекция выросла: рядом с первой «Омегой» поселились почти идеальный «Datejust» и даже дерзкий «Ройал Ок» с керамическим безелем. Он уже не новичок. Он знал форумы как свои пять пальцев, различал милы «швейцарского» и «японского» движения на слух, и у него были «свои» люди не только на Измайлово, но и в полутемных переходах у Савеловского, и даже в одном из павильонов дорогого ТЦ на Кутузовском.

Его запястье сегодня украшала новинка – реплика часов класса «люкс», Grand Seiko Snowflake. Не кричащая роскошь, но знатоки оценили бы тончайшую текстуру циферблата, имитирующую свежевыпавший снег, и плавный ход секундной стрелки. Артур, его первый «гуру», только присвистнул, беря ее в руки: «Давид, брат, ты шагнул на новый уровень. Это уже не просто реплика часов, это… арт-объект. Почти.» Почти. Это слово теперь висело в воздухе вокруг Давида постоянно.

Он шел по Пятницкой, направляясь в модную кофейню на деловую встречу. Солнце играло на безупречно отполированном корпусе Grand Seiko. Он ловил взгляды. Мужчины оценивающе, женщины – с интересом. Чувство было знакомое – смесь гордости и легкого подвоха. Он выглядел как человек, который может позволить себе часы за двадцать тысяч долларов. И в этом был весь смысл, правда? «Реплика часов» давала ему билет в этот клуб, пусть и через черный ход.

В кофейне его ждал новый клиент, потенциальный партнер по стартапу, Сергей. Мужчина лет сорока, дорогой кашемир, уверенные манеры. Их разговор шел легко, пока взгляд Сергея не упал на запястье Давида.

«О! Snowflake!» – лицо Сергея озарилось искренним интересом. «Редкая птица. У меня друг в Токио полгода ждал свою. Вы фанат японской механики?»

Давид почувствовал, как под воротником рубашки пробежал холодок. Он мастерски отрабатывал сценарий для таких случаев: «Да, восхищаюсь их подходом. Точность, эстетика…» Он начал рассказывать о технологии Spring Drive, которую идеально имитировал механизм в его реплике часов, благо форумы снабдили его всеми нужными деталями.

Сергей слушал внимательно, кивая. «Вы правы, это нечто особенное. Дзен в механике. – Он улыбнулся. – Можно взглянуть?» Его тон был вежливым, но в глазах горел азарт истинного ценителя.

Давид медленно расстегнул ремешок. «Он не отличит, – лихорадочно думал он. – Корпус, циферблат – топовая реплика часов, 1:1. Механизм тихий…» Он протянул часы.

Сергей взял их с почтительным трепетом. Повертел в руках, поднес к свету, рассматривая знаменитый «снег». Потом… поднес к уху. Секунды тишины показались Давиду вечностью. Сергей нахмурился едва заметно. Не сказал ничего плохого. Просто… его энтузиазм как-то угас. Он аккуратно вернул часы. «Очень… интересная модель. Удачная покупка».

Вопрос «Где брали?» так и не прозвучал. Но Давид почувствовал его. И почувствовал тончайшую, но непреодолимую стену, возникшую между ними. Сергей, вероятно, не мог доказать, что это реплика часов. Но его инстинкт ценителя, его опыт общения с настоящим Grand Seiko – что-то шевельнулось внутри него. Несоответствие веса? Едва уловимый звук? Аура подлинности, которую невозможно подделать?

Встреча закончилась вежливо, но без прежнего тепла. Сергей ушел, оставив Давида одного с его безупречной с виду «люкс»-репликой часов. Он смотрел на циферблат, где секундная стрелка скользила плавно, как и положено в Spring Drive. Но теперь это скольжение казалось ему не плавным, а… механическим. Поддельным.

Вечером он зашел к Артуру. Тот, увидев его лицо, только вздохнул: «Попался на ценителе, Давид?»

«Не совсем. Но он… почувствовал.»

Артур кивнул, доставая из сейфа коробочку с настоящим, старым, потертым «Полётом». «Вот, смотри. Механизм простой, царапин полно. Но он – настоящий. Его делали на заводе, с душой, с браком может быть, но это – вещь. А реплика часов… – Он ткнул пальцем в витрину, сверкающую десятками «топовых» копий. – Это фантом. Блестящий, красивый, но фантом. Он может обмануть толпу, камеру, даже эксперта издалека. Но он не обманет того, кто знает настоящий вес времени, его звук, его… душу. И себя самого – тем более.»

Давид вышел на улицу. Москва зажигала огни. На его запястье тикал фантом Snowflake, отражая блики фонарей в своем идеальном сапфировом стекле. Он смотрел на проезжающие дорогие машины, на людей в роскошных шубах, на витрины бутиков. Сколько здесь настоящего? Сколько – блестящей, искусно сделанной реплики жизни?

Рынок реплик часов давал ему ощущение контроля, доступности недоступного. Но сегодня он понял другую вещь. Каждая купленная копия – это не только игра с законом и условностями. Это еще и маленькая капитуляция перед собственной мечтой. Признание, что ты не готов или не можешь достичь настоящего, поэтому довольствуесь его бледной, хоть и искусной тенью.

Он провел пальцем по холодному циферблату. «Почти» – это бесконечная дистанция. И идя по Бульварному кольцу, окутанному зимней дымкой и иллюзиями, Давид впервые задался вопросом: стоит ли его коллекция зеркал того веса сомнения, который теперь лег на его запястье тяжелее любой, даже самой топовой, реплики часов?